Настоящая жизнь Верки Сердючки. ФОТО

– Андрей, ты так давно в образе Сердючки… Не начинаешь мыслить, как Верка?

– Ну, я же не живу на Фрунзе, 103. Когда мне задают подобные вопросы, я удивляюсь. 

– Мне это совершенно не тяжело! Я не сижу три часа, чтобы войти и выйти из образа. Оделся в образ Верки – я ОНА, надел любимую футболку – становлюсь снова Андреем Данилко.

– Ты в жизни одеваешься неброско. Устаешь от блесток Верки?

– Нет. Я устаю от внимания людей. Но это издержки профессии. Поэтому я так скромно одеваюсь в жизни. Андрей Данилко – человек больше закулисный, чем публичный.

– Свободное время как проводишь?

– Могу сходить на какой-то спектакль, а иногда с друзьями пьем пиво…

– Осенью прошлого года ты слег в больницу. Похоже, здоровью ты совершенно не уделяешь времени.

– Во-первых, моя болезнь была слишком преувеличена в прессе. Я просто лежал в больнице. А написали, будто я умираю, и уже чуть ли не уточняли, куда венки заносить.

– А как сейчас самочувствие?

– Андрей, твои последние песни: «Dancing» и «Kiss please» рассчитаны на молодежь, на подростков. Сердючка меняет аудиторию с застольной на подростковую?

– Я делаю то, что мне хочется. На сегодняшний день я вижу Сердючку именно в таком образе. Мне говорят: «Не-е-ет! Сердючка должна петь про горилку». Это они так решили! А я думаю иначе и пою то, что считаю нужным. Сердючка развивается. Она идет в ногу со временем. В свое время меня пытались переубедить, что на «Евровидении» Верка должна петь «Европа, гоп!». Люди не чувствуют моего персонажа. Если бы я спел «Европа, гоп!», то занял был 105 место!

– С участниками из других стран, которые в этом году выступят на «Евровидении», знакомился?

– Я полистал несколько стран в Интернете. Мне ничего не понравилось – чего-то яркого не услышал.

– И даже Билан?

– Знаешь, его песня на прошлом «Евровидении» мне показалась сильнее, чем эта.

– Как относишься к тому, что сейчас все, особенно женские коллективы, раздеваются, чтобы привлечь внимание?

– Если это к месту и если это красиво, то почему бы и нет. Но чаще всего на это просто невозможно смотреть! Порой на человека обращают больше внимания, когда он одет, а не когда раздет.

– Россияне уже отошли от прошлогоднего скандала с «Раша, гудбай»?

– Это все прошло. Они ведь прекрасно понимают, для чего это делалось. У меня сейчас очень большое количество работ на территории России.

– В студенческие годы ты подрабатывал, торгуя квасом. А как еще зарабатывал деньги?

– В основном, старался заработать выступлениями. Даже, если работал в магазине, то всегда параллельно где-то выступал за 5–10 рублей. Нас часто приглашали в разные училища, когда у них были конкурсы самодеятельности. Я и выступал, как студент этого заведения. За это мне в конвертике давали 25 рублей.

– Вообще с какого времени ты стал сам зарабатывать?

– Лет с 16. Даже раньше – где-то с класса восьмого. Потому что я еще параллельно учился в художественной школе.

– Скажи, с мамой по образу, а в жизни с Инной Белоконь, часто встречаетесь вне работы?

– Конечно. Хотя Инна живет в Полтаве. Но у нас такое количество репетиций и концертов, что она чаще бывает здесь, в Киеве.

– Вы столько лет работаете вместе – она не хочет переехать в столицу?

– Ее там держит семья, родители, муж. Но она настолько привыкла, что поездка на поезде из Полтавы в Киев для нее то же cамое, как нам проехаться с Харьковского до центра по пробкам.

– Любишь готовить дома?

– Любишь – не любишь… Это необходимость! Завтракать приходится дома, а иногда даже и ужинать. Но, бывает, что у меня случаются кулинарные припадки.

– Правда, что ты сейчас достраиваешь дом в Конче-Заспе?

– Ну нет у меня там дома! Мне часто приписывают то какой-то замок под Бучей, то квартиры в Москве и Монте-Карло.

– Тебе какой ближе отдых – полежать на пляже и позагорать или активный – на лыжах где-нибудь в горах?

– Боже спаси! Я люблю пассивный отдых! Желательно, чтобы это был пансионат для пенсионеров. И только в Украине! Потому что,  как только подумаю, что надо куда-то лететь – сразу отпадает все желание. И так полжизни проходит в самолетах!