После главы украинского правительства и министра финансов следующее место в Кабмине по количеству негативных откликов (а то и откровенных угроз в печати) одних и одновременно безоговорочной поддержки других занимает, пожалуй, министр образования и науки Украины, бывший ректор Львовского национального университета им. Ивана Франко, профессор, доктор физико-математических наук Иван Вакарчук. Как ученый Вакарчук широко известен в научных кругах Украины и за рубежом, является автором более трех сотен научных трудов по теоретической физике, астрофизике и философии науки. За учебник «Квантовая механика» отмечен Государственной премией Украины в области науки и техники; заслуженный деятель науки и техники Украины. RUpor предлагает вашему вниманию беседу нашего корреспондента с этим необычным чиновником. В ней он рассказывает о своем отношении к русскому языку, культуре и русскоязычному населению, о проблемах украинской школы на территории Российской Федерации, о статусе учителей и перспективах улучшения их материального состояния, также о повышении качества образования. Отметим, что беседа проходила на украинском языке.
Иван Александрович, насколько неожиданным для Вас было назначение на должность главы Министерства образования и науки?
Все произошло совершенно неожиданно. Мне позвонили, и я согласился. Подчеркиваю - согласился без всяких условий. Я просто сразу обусловил, что в своей деятельности буду отстаивать исключительно национальные интересы Украины.
А интересы партии, блока?
Я не являюсь членом какой-либо политической партии. Действительно, пост министра мне предложили по квоте «Нашей Украины — Народной самообороны» в Кабинете Министров, но это не предусматривает моей подотчетности каким-либо корпоративным интересам. Как министр, как личность, как гражданин я должен реализовывать исключительно такую политику, которая направлена на благо своего государства, своего народа. Понятно, что министр — это политическая должность, но это также и профессиональная работа, которая отвечает моему видению реформ образования Украины.
С Вашим приходом языковая политика украинизации стала визитной карточкой Министерства. Считаете ли Вы это своей личной заслугой? И какой логике подчинены мероприятия по поддержке обучения и преподавания на государственном языке?
Мы говорим не об украинизации, а о приведении практики учебно-воспитательного процесса в системе образования в соответствие к украинскому законодательству. Наш план действий по утверждению украинского языка — это систематические шаги, рассчитанные не на один год вперед. Речь идет не о единичных фактах, речь идет о целой системе, хорошо продуманной системе осуществления действий и программ, которые соответствуют Конституции Украины, законам, решениям Конституционного Суда Украины. Кстати, посетив в прошлом году Украину и проанализировав шаги министерства по защите конституционных прав граждан на образование на государственном языке и на языках нацменьшинств, Верховный комиссар ОБСЕ по делам национальных меньшинств Кнут Воллебек высоко оценил наши усилия.
Получается, что язык, украинский язык — это Ваш приоритет?
Нашим приоритетом является качество образования. Расшифрую: мои действия как министра, действия моих коллег направлены на одно — обеспечить украинцам равный доступ к качественному образованию на уровне мировых стандартов. И введенное нами внешнее независимое оценивание (ВНО) существенно облегчает получение всеми желающими необходимого им образования надлежащего уровня. А язык — это не приоритет, это — системные шаги по реализации того, что записано в нашей Конституции.
Кто решает, что в тот или иной момент нужно сделать на пути украинизации? Насколько компетентны эти люди?
Все без исключения вопросы реформирования мы решаем в режиме государственно-общественного управления образованием. Уже состоялось свыше двадцати заседаний постоянно действующего семинара, привлекаем к предварительной экспертизе общественность. Так мы действовали при разработке процедур ВНО, усовершенствования правовой базы, изучения физики и математики, воспитательной составляющей, в процессе проведения конкурса рукописей учебников для 9-го класса и школьной программы по истории. Это наш стиль руководства — без обсуждения решения не принимаются. Эти совещания не ритуальные, это серьезные многочасовые обсуждения, на которых вырабатывается программа и план действий. При этом возможность высказаться предоставляется каждому из участников без исключения, а после совещания есть время для дополнительных предложений.
В частности, в рамках разработки программы улучшения изучения украинского языка мы пригласили в Киев около 300 учителей со школ с языками преподавания национальных меньшинств (русских, румын, венгров, поляков, крымских татар, молдаван). Собственно, сама Программа стала ответом на вопросы, поставленные учителями перед министерством.
Программа действий печатается, раздается?
Все проекты доступны в режиме on-line на министерской интернет-странице. Времени предостаточно. Участниками совещания выбирается рабочая группа, члены которой дорабатывают Программу и подают ее на рассмотрение Коллегии Министерства образования и науки, где решения принимаются после основательного обсуждения. Только после прохождения всех этих демократических процедур, предусмотренных задекларированным и введенным нами режимом государственно-общественного управления, издается соответствующий приказ по Министерству.
Можем ли мы говорить о том, что Российская Федерация демонстрирует аналогичный подход к проблемам украиноязычного образования на своей территории?
К сожалению, нет. С той стороны ситуация полностью асимметричная. В России нет ни одной украинской школы с государственным или муниципальным финансированием. Детям этнических украинцев доступны только воскресные школы. Я поднимал этот вопрос на совместных заседаниях, но российская сторона еще не подошла даже до его обсуждения.
Выходит, что разговоры о «насильственной украинизации» — не более чем лицемерие?
Давайте, чтобы не быть голословными, обратимся к фактам. Сегодня учатся на русском более 17% украинских школьников и столько же cтудентов университетов. Работают также школы с обучением на языках других национальных меньшинств: венгерском, польском, молдавском, крымскотатарском, румынском.
А относительно государственного языка... Например, в Крыму функционируют только 7 школ с украинским языком обучения, где учится лишь 7% школьников полуострова. А в сельской местности нет ни одного учебного заведения с украинским языком обучения. Это самый низкий показатель в Украине. Даже при многочисленных заявлениях родителей процесс создания классов с украинским языком обучения искусственно блокируется, как это было в прошлом году в Бахчисарайском районе.
Второй, после Крыма, «больной» точкой является Закарпатье. Насколько обоснованными Вы считаете обвинения лидеров русинских общественных организаций в ущемлении их культурных и образовательных прав?
В Закарпатье функционирует 27 воскресных школ, в которых изучаются местные особенности украинского языка, культуры, истории. Эти школы основаны общественными и культурно-образовательными организациями. Их деятельность никак не связана с теми структурами, лидеры которых проповедуют т.наз. «политическое русинство». Каждый район имеет свои особенности — будь то на Гуцульщине или Полтавщине, дети должны изучать свою культуру, но делать это частью политики — преступление, в первую очередь против самой культуры. Проблема «раздувается» людьми, которые используют ее для роста собственной сомнительной популярности.
Кстати, собственно о Вас, Иван Александрович. Ваши оппоненты из числа народных депутатов и пророссийских общественных организаций указывают на тот факт, что Вы, дескать, родились в Молдавии и, мол, поэтому к украинской нации и культуре имеете не самое прямое отношение...
Я украинец, мои родители и деды-прадеды — украинцы. Так же как и моей жены. Я родился в украинской деревне на севере Молдавии, а это преимущественно украинский этнический регион.
Дома мы общались исключительно на украинском. Моя мама знала только родной язык — украинский, отец, кроме родного, знал румынский — он учился в румынской школе (другой ведь не было), а русский научился понимать на фронте. Это удивительная загадка: в селе никогда не было школы на родном украинском языке преподавания, а люди несколько сот лет берегли и берегут свой родной язык, традиции, культуру.
На каком языке Вы учились в школе?
На русском. Другой школы ведь не было. И учился очень хорошо. Поэтому я могу с уверенностью утверждать, что русский язык и литературу я знаю лучше, чем большинство моих оппонентов. Я люблю русскую литературу, театр, русское искусство. За полтора года жизни в Москве я побывал на спектаклях, наверное, всех московских театров, а в моей домашней библиотеке есть сотни книг русской классики. Да и Львов, как и теоретическая физика, которые сформировали меня, — явления поликультурные.
Что и говорить, уровень образования в Ваши времена был на высоте. Сейчас же украинская школа застыла где-то посредине между советским универсализмом, милитаризмом и атеизмом и, с другой стороны, — украинским национальным самосознанием. Вы согласны отменить допризывную воинскую подготовку? Тем более если государство взяло курс на профессиональную армию?
Напомню, что мы работаем путем общественно-государственного обсуждения. Сегодня обучение по курсу «Защита Отечества» демилитаризированно на европейский манер — дети изучают разные государства, узнают о них больше, чтобы воспринимать толерантно и с пониманием особенности других народов и стран.
Прижилась ли в школах предложенная президентом «Христианская этика»?
Во многих школах – да. В частности, на Западной Украине. Заметьте, что при разработке учебной программы данного курса Министерство выходило не из собственных соображений, а руководствовалось решением совета представителей всех христианских конфессий, предварительно собранного нашим ведомством. К тому же, «Христианская этика» является необязательным образовательным компонентом.
Учителя, читающие нашу беседу, наверняка хотели бы узнать, что предлагает Министерство для улучшения их материального статуса. Уже не один год ряд политических сил предлагает предоставить педагогам средней школы статус государственных служащих. Каково Ваше отношение к данной идее?
Во всем есть плюсы и минусы. При кажущихся материальных преимуществах госслужащего учтите, что его подотчетность органам власти предусматривает приличное сужение прав. И тут еще вопрос: не превысит ли такое сужение прав размер гарантий? Я считаю, этот вопрос еще подлежит общественному обсуждению.
Как Вы отреагируете, если Вас снова пригласят во власть — но уже вице-премьером или главой правительства?
(Улыбается) Все дороги ведут во Львов…
