Работникам лопаты и метлы посвящается

Когда приятели меня иногда спрашивают – написал ли я когда-нибудь, что-нибудь не за деньги, а так просто – «для души», я честно отвечаю: «Да написал… в пятом классе… в лифте…». Периодически задумываясь над этим, все же ловлю себя на мысли – что «от души» - писал часто и много, а вот с «для души» - как-то, действительно, не заладилось. Надеюсь, что когда-нибудь этот пробел я восполню и, конечно же, это не будет связано с настенно-лифтовым творчеством.

Каюсь, был такой грешок во времена моей советской (периода полового созревания) юности. Как-то я нацарапал в одном подъемно-спусковом аппарате типовой панельной девятиэтажки имя девочки из параллельного класса. С тех пор много воды утекло: у меня с той первой школьной любовью не сложилось, как-то незаметно и быстро пролетела наша шальная юность. Мы повзрослели, та девочка успела дважды побывать замужем и оба раза не за мной (чему я, в принципе, теперь даже рад). Сам собою, развалился Союз Нерушимый. На берегах Днепра 52 миллиона свободных граждан стали строить свою независимую ни от кого страну. Идут годы, Родина постепенно преображается, растет ВВП и прочие малоинтересные простым гражданам показатели. Правда теперь, над ее преображением и улучшением показателей, работают лишь 48 миллионов украинцев («естественная убыль населения» сравнимая с потерями во времена самых кровавых войн на планете). Отгремел Майдан, народ, вот уже без малого три года, с воодушевлением пытается примерить на себя реальные, а не бутафорско-декоративные демократические ценности. 30 сентября нация скажет своим политикам - готова ли она двигаться дальше вперед по пути демократических преобразований или уже устала принимать самостоятельные (без транзитных серверов и прочего высокого руководящего вмешательства) решения возле избирательных урн. Все течет, все меняется… Но наши дворы, парадные (ой, простите – подъезды) и лифты, в своем большинстве остались все теми же «совковыми» – не метенными, неосвещенными и с надписями на стенах.

Стремительно растет квартплата за коммунальные услуги зашкаливая за величину (неизвестно кем и для успокоения чьей совести придуманного) прожиточного минимума. Столичные дворники, на зависть учителям, медикам и работникам культуры, с подачи нового мэра города теперь «гребут лопатами» деньги в количестве 2000 грн. в месяц. Однако, несмотря на это, то тут, то там - продолжают греметь большие и малые «алчевски», приходящий по вызову жэковский сантехник не может заменить резиновую прокладку в фонтанирующем кухонном кране по причине отсутствия в его «дипломате» фигурной отвертки, а дворники во дворах, даже после повышения окладов, появляются исключительно один раз в сезон.

Помню как одним солнечным августовским утром, часиков где-то в семь, меня разбудил такой редкий в наши дни звук, издаваемый соприкасающейся с дворовым покрытием (которое некогда было асфальтовой дорожкой) метлой дворника. Да не одного, а целой бригады в количестве человек шести-семи. На радостях вспомнился, к месту, «бородатый» анекдот, совсем не актуальный в нашей украинской, месяцами не метенной действительности:

- Париж, шесть утра, теплое солнечное утро. Сонный парижский дворник метет улицу в одном из спальных районов – фьюить… фьюить… фьюить… В окне второго этажа одного из зданий появляется очаровательная молодая француженка в одном неглиже и потягиваясь, с легкой укоризной замечает блюстителю французской чистоты: «Мсье… Вы сбиваете с ритма весь квартал!!!» На что тот, окончательно проснувшись, виновато ей отвечает: «Ой, простите мадам…» и ускоряет более чем в два раза амплитуду движения своей франкоговорящей метлы – фьюить-фьюить-фьюить.

Возвращаясь к «моей» бригаде, стоит заметить, что с того прекрасного августовского утра я столичных товарищей с метлами больше и не видел. Как, впрочем, и остальные жильцы нашего двора. Между тем, по всему периметру дворика мирно летают целлофановые пакеты. Местная детвора гоняет в футбол, буцая как мячи в изобилии валяющиеся под ногами пластиковые бутылки. Въезжающие во двор машины всепогодно и непременно оставляют энное (в зависимости от размера колеса) количество грязи. По горам мусора (высотой с башню Эйфеля) скопившегося возле переполненных мусорных баков, с победоносно гордым видом гуляют стаи воронья.

А бригады нашей все нет и нет, и появится она теперь (если все будет хорошо) не раньше конца осени, когда опавшая с деревьев листва, практически, станет ценным перегноем (гумусом). Если не повезет и рано выпадет снег, то вся эта «прелесть» скроется под белым снежным одеялом и пролежит под ним до прихода весны. Если Вы думаете, что в нашем дворе одновременно с таянием снега появятся дворники – Вы глубоко ошибаетесь. «Нарисуются» они не раньше, чем на деревьях распустятся почки. И вот только тогда начнется большая генеральная уборка территории, «на бруньках», так сказать.

Я не был во Франции (но, очень надеюсь там побывать) и доверяю людям видевшим Париж, которые заявляют, что парижане очень похожи на киевлян, и тоже не прочь насорить. Даже под своим окном. Доверяю я этим рассказам потому, что бывал в немецкой Тюрингии, и с тех пор не верю в басни об арийской тяге к порядку и чистоте. Единственная разница заключается в том, что и в Германии и во Франции, в отличие от Украины, улицы и дворы метут каждое утро, а не раз в квартал.

А еще и на берегах Сены и Рейна нет такого понятия как ЖЭУ. Там всюду общества совладельцев, так называемые кондоминимумы. И пусть попробует парижский дворник хоть раз с утра «не сбить с ритма квартал». Как минимум вылетит с работы. Как максимум – общество совладельцев сменит организацию отвечающую за лампочку в парадном, чистый двор и лестничную площадку. Умеют люди деньги считать. У нас же пока все под копирку «совдепии». Платим и не знаем за что. Хотя и замена лампочки в парадном (ой, простите – в подъезде) и уборка лестничных площадок, и чистота и благоустройство дворов – все включено в регулярно приходящие нам счета.

Интересно, наступят ли у нас времена, когда наши бодрые дворники ежедневно издавая метлой (подобно метроному) звуки необходимой амплитуды будут способствовать молодежи работать над улучшением демографической ситуации в стране? И как там поживает моя надпись в лифте? Будут ли ее изучать наши потомки через несколько столетий, подобно тому, как мы рассматриваем наскальные рисунки наших далеких предков. Хотелось бы думать, что за прошедшие с момента написания десятилетия она все же закрашена. Проехать посмотреть что ли?