В последнее время вновь зазвучали голоса: нужно ли Украине ядерное оружие, не сделала ли наша страна опрометчивый шаг, провозгласив безъядерный статус?
Понятие «ядерное оружие» подразумевает стратегическое (межконтинентальные баллистические ракеты – МБР - или ядерные боеприпасы на стратегических бомбардировщиках) и тактическое. Украина в избытке располагала и тем, и другим его видами. Из МБР на нашей территории располагалось 130 ракет СС-20 под Хмельницким и 40 ракет СС-24 в Первомайске, в общем имевших боевой потенциал в 1180 боеголовок.
Плюс боезапас стратегических бомбардировщиков Ту-160 и Ту-95, не столь давно переданных России. После развала Союза Украине досталось 19 «стошестидесятых» (каждый может нести на борту 12 крылатых ракет, имеющих 192 боеголовки) и 21 «девяностопятых» (15 ракет, 224 боеголовки). Это была огромная группировка стратегических сил, вторая по численности после России в бывшем СССР.
Обвинения в том, что ракеты вывезли в ущерб интересам национальной безопасности, лишены смысла. Минимальный радиус полета СС-24 составлял 1500 км. То есть, мы могли реально угрожать либо Америке, Африке и Австралии, либо Восточной Сибири и Японии, что Украине вряд ли было необходимо.
Достаточно сказать, что расстояние, например, от Киева до Москвы почти втрое меньше. То есть с ближними соседями даже в самом худшем случае вопрос угрозой применения ракет мы бы не решили.
К этому стоит вспомнить решение Верховной Рады в контексте событий в Югославии о пересмотре безъядерного статуса нашей державы. Действительно, знаменитый «Южмаш» имеет возможность производства ракет (в советские времена здесь производились стратегические ракеты СС-18, СС-20, СС-23, СС-24), также Украина специализировалась и на производстве линий связи для применения ядерного оружия (так называемая система «PAL»).
Однако сами ядерные боеголовки — это совершенно другое. По данным, приводимым в 1993 году Евгением Марчуком, возглавлявшим в то время СБУ, из 50 тысяч работников «Южмаша» только трое имели доступ к работе с ядерными боеприпасами.
Заметьте — имели доступ, но не являлись специалистами в области их производства.
Можно вспомнить и инцидент, случившийся в сентябре 1993 года. Тогда температура в хранилищах ядерных боеголовок в Первомайске повысилась всего на полградуса, что заставило экстренно вызывать специалистов из России и повлекло международный скандал. После проведения инспекции по этому поводу главнокомандующий объединенными вооруженными силами СНГ маршал Евгений Шапошников заявил, что к 2000 году украинские ракеты станут «опасными». Кстати, и наши специалисты подтверждали мнение российских военных.
В любом случае, оставь Украина стратегическое ядерное оружие, сегодня ей пришлось бы волей-неволей проводить его модернизацию, что было бы невозможным из-за элементарного отсутствия средств. Еще во времена дебатов по поводу «оставлять — не оставлять» известный эксперт по вопросам национальной безопасности Тарас Кузьо, работавший тогда в Международном институте стратегических исследований, приводил такой весомый аргумент в пользу безъядерного статуса. Для Украины, по его словам, невозможность сохранения ядерного оружия заключается в отсутствии у нас наиважнейших составляющих — заводов по производству обогащенного урана для боеголовок, полигона для ядерных испытаний и спутников управления. Без этого сама постановка вопроса о «ядерной Украине» лишена компетентности.
Проблема утраты интеллектуального потенциала и кадров также весьма существенна. Ведь за долгие годы «без ядерной бомбы» тех немногочисленных специалистов по ядерному оружию, что работали в Украине, государство практически потеряло. Оставшись невостребованными, они либо дисквалифицировались, либо нашли применение своим знаниям в других странах.
К моменту вывоза из Украины последних ракет японская газета «Иомиури Шимбун» опубликовала данные, перепечатанные позже некоторыми западноевропейскими изданиями. Согласно им, многие украинские ученые-ядерщики и специалисты по ядерным технологиям откликнулись на предложения Китая и сейчас работают в секретных лабораториях КНР.
Другой вопрос — тактическое ядерное оружие (ТЯО). Оно не требует наличия спутниковых систем, поскольку функции разведки, управления и контроля возлагаются в этом случае на авиацию. Хранение тактических ядерных боеприпасов — снарядов, тактических ракет, авиабомб — и регламентные работы с ними несравненно проще, чем в отношении боеголовок межконтинентальных баллистических ракет. Применение ТЯО более «избранно», поскольку последнее имеет куда меньшую мощность и более высокую точность попадания. В условиях густозаселенной Европы это очень существенно, чтобы, выясняя отношения с одним противником, не нажить себе ненароком одним ядерным ударом еще десяток других.
Но речь идет даже не об эффективности применения тактических ядерных боеприпасов с сугубо военной точки зрения. Не секрет, что сегодня ядерное оружие — прежде всего так называемый «фактор сдерживания» и аргумент большой политики. Учитывая даже довольно размытую военную доктрину Украины и реформирующиеся Вооруженные силы, боеспособность которых отдельные наблюдатели ставят под сомнение, наличие ТЯО решило бы ряд проблем. Причем как связанных с обороноспособностью государства и соблюдением «меньшими средствами» интересов национальной безопасности, так и чисто внешнеполитического характера.
Средства доставки тактического ядерного оружия (ракеты, авиация) и НАТО, и России полностью перекрывают территорию Украины. В случае же, если такие боеприпасы будут размещены на территории новых членов альянса, наше государство будет уже не только «политической буферной зоной», но и «физической». Не имея тактического «ядерного щита», в случае любых неурядиц между Западом и Востоком, Украина остается практически беззащитной, что не может не тревожить. И тем более заставляет задуматься в контексте недавнего заявления России о своем праве нанесения ядерного удара первой, в том числе по безъядерным странам.
Правда, в декабре 1996 года Совет НАТО сделал заявление об отсутствии планов размещения тактического ядерного оружия на территории своих новых членов. Однако не следует забывать, что это всего лишь политические заявления, не подкрепленные никакими международными договорами.
Заместитель директора Национального института стратегических исследований Украины профессор Шевцов приводит такой пример. В США в 1945—1948 гг. была принята «стратегия превентивной войны», в 1949—1953 гг. — «ядерного сдерживания», в 1954-м — «массированного возмездия», в 1960 году — «гибкого реагирования», затем — «реалистического сдерживания», а в период администрации Рональда Рейгана — «прямого противостояния». Как видим, об однозначной роли ядерного оружия в военной доктрине речь не идет. Какие «метаморфозы» ожидают концепции использования «ядерных дубин» НАТО и России в Европе, и как это скажется на безопасности Украины — остается только гадать.
В заключение вспомним некоторые фрагменты «загадочного» исчезновения тактического ядерного оружия с территории нашей державы. «Загадочного» — поскольку его вывоз не могут объяснить ни военные эксперты, ни должностные лица на уровне окружения тогдашнего министра обороны (с некоторыми из этих мнений «2000» знакомили своих читателей).
На территории Украины к 1991 году находилось 14 процентов всех тактических ядерных ракет Советского Союза. К маю 1992 года в Россию было вывезено 3905 ракет — практически все. Лишение ядерных сил украинской части Черноморского флота окружение Леонида Кравчука объясняло следующим образом. Якобы это было вызвано заявлениями России, что украинский флот является «стратегическим», поскольку имеет ядерное оружие. Чтобы избежать таких «обвинений», Украина и поспешила лишить флот ядерных боеприпасов. Как «исчезли» крылатые ракеты типа «воздух-земля», на которых многие военные эксперты предлагали строить территориальную оборону, остается тайной.
К этому стоит вспомнить факт, приводимый в исследовании «Национальная безопасность Украины» Тарасом Кузьо, изданном в 1994 году. В феврале 1992-го Ян Парись, первый гражданский министр обороны Польши, сразу после своей отставки сделал следующее заявление. По его словам, президент Лех Валенса поручил ему подписать секретный приказ о приобретении у Украины пяти тактических ядерных ракет за миллион долларов. Якобы имелись каналы для осуществления подобной покупки, причем на очень высоком уровне. Понятно, сделка обсуждалась в условиях строжайшей конфиденциальности. И будто бы отказ Яна Парися от участия в этой авантюре стал причиной его отставки. Трудно судить, являются ли слова польского экс-министра обороны правдой, а не результатом политических закулисных игр. Но нелегко и оспаривать, что налицо факт, вновь подтверждающий — лишение Украины тактического ядерного оружия произошло слишком быстро и спонтанно, чтобы быть результатом глубокого военно-политического анализа.
