Мы живем в эпоху рейдерства. Эпоха эта подкралась как-то молниеносно: еще четыре-пять лет назад только специалисты по английскому языку знали перевод слова "raider" - "вымогатель, налетчик"
Вскоре после Оранжевой революции по Украине прокатилась лавина циничных экономических преступлений, суть которых состояла в особо изящном завладении чужими активами - фирмами, акциями, помещениями, складами, движимым имуществом. Украинское рейдерское ноу-хау базировалось на особой роли, которая отводилась в этом процессе судам.
Шустрые парни с юридическим образованием по заказу влиятельных граждан отыскивали бухгалтерские или организационные пробелы в учредительных документах объекта, который планировалось захватить, и, договорившись с соответствующей судебной инстанцией, просто переписывали предприятие на заказчиков операции. Или создавали параллельные органы управления. Или вносили соответствующие "поправки" в реестр акций. Путей было много, однако твердый, как евровалюта, результат неизменно получался в суде.
Суд этот чаще всего был не обычный, а специализированный - хозяйственный. Обиженная сторона бросалась за справедливостью в это же учреждение, только рангом выше - сначала в областной хозяйственный суд, затем в Высший. Впрочем, справедливости, если она вообще существует, реально было добиться разве что после обжалования рейдерской атаки, освященной хозяйственной Фемидой, в Верховном суде Украины. Об этом свидетельствуют и отзывы пострадавших, и сухая статистика: 88% постановлений и решений Высшего хозяйственного суда, подвергнутых рассмотрению в суде Верховном, было отменено. Это даже не каждое второе, а почти каждое дело!
Излишне говорить, что, кроме рейдерских, хозяйственные суды рассматривали еще немало других разнообразных споров между компаниями, банками, инвесторами, акционерами и так далее. В этих спорах не копейки пересчитывали, а огромные суммы - миллионы, а то и миллиарды. Адвокат, который обзавелся "выходом" на хозяйственный суд, пользовался ажиотажным спросом среди клиентов. Предприниматель, который мог похвастаться дружбой с кем-то из Высшего хозяйственного суда, мог играючи обойти конкурентов и не возвращать долги кредиторам.
Устное народное творчество давно уже увенчало хозяйственные суды титулом самых коррумпированных. Допускаем, что сей сомнительный титул они заработали последовательным трудом в том амплуа, которого от них ожидала рейдерская общественность.
В конце сентября 2006 года Верховный суд Украины возглавил Василий Онопенко. Среди судебной и юридической общественности он имел репутацию человека, способного оздоровить отечественную Фемиду и придать ее лицу современный европейский вид. Первые шаги, которые он предпринял на новой должности, вселяли надежду: господин Онопенко заявил о начале беспощадной борьбы с рейдерством, подверг критике хозяйственные и третейские суды, объявил, что судьи никогда не будут орудиями в руках экономических преступников.
Чтобы воплотить эти заявления в жизнь, Верховный суд как в воздухе нуждался в праве законодательной инициативы. Однако это право у него отобрали в процессе многочисленных и противоречивых "судебных реформ". В сущности, высшее судебное учреждение могло проявлять инициативу, лишь рассылая письма в различные инстанции, так или иначе влияющие на принятие законов, - просить, предлагать, отрицать. Судьба этих писем зависела от доброй воли тех, кто их читал: могли прислушаться, а могли в мусорную корзину отправить.
Но если у Верховного суда права быть законодателем нет, то оно, вне сомнения, есть у народных депутатов Украины. И они, особенно, если есть стимул, могут быть весьма изобретательными в этой сфере. Например, некоторые законодатели настолько прониклись судьбой Высшего хозяйственного суда Украины, что даже предложили внести изменения в ХПК - Хозяйственный процессуальный кодекс. И какие изменения!
Согласно удивительному документу, внесенному на рассмотрение профильного парламентского комитета, Высший хозяйственный суд должен в полном смысле стать "последней инстанцией" в поисках справедливости. То есть сторона, недовольная постановлением этого ведомства, не будет иметь права обжаловать его в Верховном суде. Причем - никакого права. Поскольку те основания, на которых это обжалование еще можно сделать (ну, например, если Высший хозяйственный суд принял постановление, опираясь на документ, который признан неконституционным, или если постановление отменено... международным судом), - это, очевидно, юридическое кокетство в особо циничной форме, не больше.
Стань этот документ законом, истцу, который идет в Высший хозяйственный суд, нужно будет вспомнить Данте: "Оставь надежду всяк сюда входящий". Данте, кажется, говорил это об аде.
Как глаза - зеркало души, так законопроекты - отражение тех, кто их вносит. А вносят подобные прожекты в парламентский комитет двое почтенных господ. Первый - собственнолично председатель Комитета по вопросам правосудия Сергей Кивалов, бывший глава Центральной избирательной комиссии, действия которой в декабре 2004 года были подвергнуты обструкции Верховным судом Украины. Репутация этого господина в дополнительных штрихах не нуждается. Но... украинские политические реалии вознесли эту персону - ни много ни мало - до звания вершителя судейских судеб.
Второй заинтересованный в специфической реформе законодатель - господин Дмитрий Притыка. Да-да, именно тот, который возглавлял до 2006 года Высший хозяйственный суд Украины. Кому, как не ему, знать о репутации когда-то подвластного ему органа? Почему же из-под его пера выходят настолько нелогичные законодательные предложения? Объяснить эту нелогичность трудно. Вероятно, некоторый свет на непонятные поступки Дмитрия Никитовича проливает информация о деятельности бизнес-империи семьи Притык, - информация, которой рябят средства массовой информации...
Украинский парламент, по большому счету, не работает уже почти год. Это, конечно, большой минус, от этого страдают и политикум, и государственные учреждения, и судьи, и граждане. Однако даже на большой минус есть маленький плюс. По крайней мере, пока Верховная рада Украины не работает, законопроекты-рейдеры, похожие на описанный, не имеют шанса быть принятыми, ожить и вгрызться клыками в экономическое тело страны.
вологість:
тиск:
вітер:
